Каталог моделей акустических систем на базе коаксиальных динамических головок Tannoy
Предлагаем отказаться от формальных аудиофильских критериев качества звучания, создавших иллюзию самодостаточности, исчерпывающей проблемы воспроизведения записей музыки. Ибо их (аудиофилов) критерии натуральности звуков и пространственной локализации их источников при оценки звучания полезны только как служебные, дополнительные метрики. Иначе эти системы выслушивания эффекта обмана слуха натуроподобными звуковыми миражами, полностью заслоняют ключевые проблемы передачи музыки.
Любое искусство нарабатывает свой арсенал искусственных приёмов, претендующих не на обман органов чувств, но на способы передачи смысла и задумки художественных произведений особыми, условными приёмами, позволяющими донести их сокровенный смысл до сердца людей.
Уже в первые десятилетия существования кино выяснилось, что максимум впечатления и сопереживания вызывают отнюдь не документальнообразные съёмки. Натуральное падение человека с моста в воду, выглядящее на экране нестрашным полётом тряпичной куклы, после закрепления на каскадере свинцовых утяжелителей, превращается в вызывающее доверие своим драматизмом.
Ввиду того, что естественная манера речи и натуральные лица актёров, зрительным залом воспринимаются, как вялое бормотание бледных блинов, то в качестве «театральной правды» выработалась сценическая манера отчётливой речи и грим, подчёркивающий выразительность лиц актёров. То, что в быту выглядит ходульно и утрированно, то в искусстве и есть натурально и убедительно.
Звукозапись тоже имеет свои искусственные приёмы передачи максимума музыки через аудио технику. Эти приёмы полностью не совпадают с простым копированием звуковых волн, и их невозможно определить только приборами. Что особенно проявилось при записи музыки с частичным применением электромеханических и электронных музыкальных инструментов. Ввиду влияния на звук микрофонной записи, потребовалось найти свои приёмы нахождения максимума передачи музыки как при записи акустических инструментов, так и живых голосов. Эти приёмы так же формально ухудшают аутентичность передачи звуков, как и формально ухудшают натуральность физиономий и речи театральных актёров грим и актёрская манера выразительно и ясно говорить. Зато эти приемы оптимизируют передачу сути музыки.
Но значит ли это, что ненатуральность приёмов художественной звукозаписи вносит неопределённость в оценку качества звучания аппаратуры?
Да. Но только точки зрения аудиофильсого подхода, который буквально зациклился:
Аудиофил теряет почву под ногами, если не оценивает поверхностные признаки эффекта обмана слуха натуроподобным звучанием. И поэтому постоянно нуждается в сличении звуков с живым исполнением. А это, кажущийся логичным лишь профанам, неверный и скользкий путь, потому что:
И чтоб не бегать по кругу аудиофильского цирка с его поверхностными и недостоверными способами оценки звучания, мы предлагаем применять гораздо более разумные и надёжные критерии оценки звучания.
Поскольку союз музыкального искусства и прикладного искусства звукозаписи имеет целью донести до слушателей максимум точных эмоций, интонаций, игры ритмов, то и качество звучания аппаратуры следует оценивать по слышимости этих драгоценных составляющих способом, который резко расширяет число музыкальных носителей, пригодных для изучения музыкальных способностей аудио техники. При котором годятся не только записи живых оркестров и пуристские (без обработки) записи джаза, но и записи эстрады и рока с их специфическими приёмами художественно оправданных искажений натуральности звучания.
Талантливо исполненная музыка разных жанров схожа по логике наполнения, развития палитры эмоций в течение произведения с такими недвусмысленными видами искусства, как театр или кино. При оптимальном звучании аудиосистемы восприятие эмоций музыки можно уподобить наблюдению за спектаклем, где актёры изображают разных понятных персонажей. Это зависит от задумки музыки. Например, в старом джазе сочинение может выражать прогулку и встречу с хулиганом, или диалог двух персонажей или еще много чего.
Когда же аудио аппаратура настроена без учёта передачи смысла музыки, понять разыгрываемые сцены невозможно. А.Клячин слышал акустические системы (АС), которые по передаваемым ритмам и настроениям превратили «Кармен сюиту» в «Гопак». Что было бы смешно, если бы не было так грустно.
Ведь на сегодняшний день аудио энтузиасты (и разработчики и потребители) именно такую технику производят и слушают, так как бессмысленные способы тестирования аппаратуры заблокировали какую либо возможность выйти из замкнутого круга аудиофильских представлений о качестве звучания.
Мы проводим линию разделения между общепринятыми сейчас способами тестирования и нормальным, но уже позабытым подходом к этой теме. Подчёркиваем, наша работа направлена на решение проблем воспроизведения музыки. Музыки — осознанного искусства передачи художественных образов с помощью интонаций и ритмов, создающих возможность (при желании слушателя) воспринимать эмоции музыки.
Проблема получения увлекательного звучания музыки выходит за рамки технических характеристик аппаратуры. Связан этот факт с тем, что восприятие музыки зависит не от всего диапазона слышимых звуков, а от соотношения уровня воспроизведения нескольких частотных поддиапазонов между собой. В наибольшей степени это необходимое верное соотношение нарушают сами акустические системы из-за неизбежно кривых амплитудно-частотных характеристик (АЧХ). Если видите ровные графики, знайте, что это всего лишь некорректные методы измерения. А ещё бывает, что и недобросовестная реклама.
Усилители, кабели, источники сигнала вносят не столько физические искажения АЧХ, сколько заметные лишь на слух человека. Но заметные стабильно и также влияющие на получение или не получение искомого точного соотношения передачи тех нескольких частотных поддиапазонов, на баланс которых остро реагирует слух человека во время прослушивания музыки. При малейших неточностях этого баланса с музыкой происходят очень плохие вещи. Не слышно, что изображали музыканты, какие художественные образы создавали с помощью тонких колебаний ритма и интонаций. Да, просто воспроизведение нотной записи не даёт музыку. Это как текст пьесы, которую читает диктор вместо обученного перевоплощению актёра. Будет скучно слушать. Поэтому профпригодность музыкального коллектива зависит от уровня культуры и знаний дирижёра или художественного руководителя. Он должен объяснить музыкантам, что они изображают, каких героев или какие природные стихии, или какое настроение. Без этого музыка не состоится, этого нет в нотных записях. Информация высшего уровня о содержании музыки содержится в названии произведения, в пояснениях композитора, в сюжете, если музыка с сюжетом. И в словах, если музыка с вокалом.
Получается интересный факт. Если модель акустической системы имеет относительно ровную АЧХ, но при этом нарушено точное соотношение тех частот, которые использует слух для опознания художественного содержания музыки, то слушать записи абсолютно не интересно. С другой стороны, чаще винтажные системы, а иногда и более современные модели могут иметь точную передачу баланса нужных для правильной передачи музыки частот. А в других поддиапазонах эти виды акустических систем могут иметь заметные подъёмы и провалы АЧХ. Да, такие системы звучат окрашено, без натуральности, иногда даже дискомфортно. Но музыку слушать интересно, выключать не хочется.
Аудиофилы этот феномен по опыту знают. Но не знают причин, так как для выяснения причин требуется несколько десятилетий практической работы по созданию многих видов аппаратуры. И не только с технической стороны. Обязательно следует развивать вкус к музыке, без которого слуховая экспертиза бессмысленна.
В идеале, надо выбирать акустические системы, сочетающие точный баланс значимых для музыки частот с максимально равномерной АЧХ на остальных частотах. Но первый параметр абсолютно доминирует. Потому что если модель АС не воспроизводит смысл музыки, то эти АС имеют нулевую ценность, как бы натурально они не звучали.
Так как графики АЧХ зависят от разных методов измерений, то по ним не получается оценить музыкальность акустической системы. По конструкции и типу динамиков тоже не выйдет предсказать звучание. В реальности подбор номиналов элементов фильтра во время поиска лучшего музыкального баланса меняет звучание АС на одних и тех же динамиках от ужасного до прекрасного. И по микрофонным изменениям это отличие найти невозможно. Поэтому ужасная глупость строить предположения о звучании по моделям динамиков и по графикам АЧХ.
В итоге — выбор реально лучшей аппаратуры возможен только на слух.
Итак, выбор исключительно через прослушивание музыки. То же относится и к усилителям, и ко всем частям системы. По параметрам выбрать то, что будет действительно можно слушать, не получится.
Если Вы будете выбирать аппаратуру в аудиосалоне, то вам поставят диск с красивыми звуками. Например, аудиофильскую джазовую запись или чисто записанный оркестр. Музыку сложную для воспроизведения Вам включать не будут, чтобы вы не заметили недостатков аппаратуры.
В разных салонах, магазинах, комнатах прослушивания и у вас дома — разные акустические условия. Особенно это касается воспроизведения басового аккомпанемента. Например, системы, воспроизводящие в магазине низкие частоты чересчур солидно, дома могут играть без «баса». Возможна и обратная ситуация — в салоне акустические системы играют «сухо», без «баса», а дома — «гудят», подчёркивая НЧ.
Кроме того, если звукопоглощение в магазине и у вас дома сильно отличается, то там, где звукопоглощение сильнее, звучание акустических систем будет детальнее, прозрачнее и т. д.
Таким образом, с формальной точки зрения звучание одной и той же акустической системы в разных помещениях всегда будет разным. Значит ли это, что при оценке звучания аппаратуры неизбежны ошибки? Конечно — не значит.
Вышесказанное значит только то, что запоминать, как воспроизводятся те или иные звуки в разных условиях различной аппаратурой — достаточно бесполезное занятие. Важно, что даже в не очень хороших акустических условиях хорошая аппаратура адекватно воспроизводит музыку.
Если музыка воспроизводится адекватно, то слушатель быстро забывает о реальности и «уходит» в музыку, начинает переживать те же чувства, которые испытывали и музыканты, и вокалисты, выполняя задачу создания художественных образов. Большая часть музыкальных произведений требует от музыкантов создания достаточно определённых художественных образов, вполне понятных даже неподготовленным слушателям. Ведь композиторы сочиняют музыку не для искусствоведов, а для всех людей.
Адекватная передача музыкальных художественных образов — очень трудная задача и требует от аудиосистемы большей точности, чем красивая передача звуков специальных аудиофильских записей, используемых для убеждения клиентов в необходимости покупки техники, имеющейся в аудиосалоне. Для оценки звучания полезно подобрать несколько фонграмм с музыкой, которая заставляет вас испытывать сильные чувства, благодаря таланту исполнителей. Ничего страшного, если некоторые из этих фогограмм записаны с шумами и искажениями. Артистизм исполнителей важнее технического совершенства записи.
Не воспринимайте всерьёз пошлые и высокомерные рассуждения о недопустимости тестирования на неидеальных записях. Если пойдут такие разговоры — будьте внимательны, обычно на технически несовершенных записях недостатки аппаратуры проявляются заметнее. И в этом случае, скорее всего, в оцениваемой системе есть недостатки.
Для сильного воздействия на эмоциональную сферу слушателя от аппаратуры требуется очень точное воспроизведение музыки, поэтому случайного «кайфа» при прослушивании не бывает.
Если музыка не оставляет вас равнодушным — перед вами аппаратура высокого класса, каким бы непривычным в чужих акустических условиях не казалось вам её звучание.
Для того чтобы обезопасить себя от явных искажений звучания, аудиофильский джаз тоже не подходит.
Имейте с собой записи с вокалом, фортепиано и оркестровую музыку с тембрально насыщенными моментами, когда много музыкантов и вокалистов громко и эмоционально поют и играют. Такие записи быстро выявляют неестественную окраску звучания, которую нельзя заметить, прослушивая вялое музицирование трёх-четырёх музыкантов, записанных на аудиофильском диске.
Довольно наивно проверять, сохраняются ли «басы» на тихой громкости. Из-за свойств слуха при снижении громкости низкие частоты воспринимаются слабее средних частот. Поэтому если на низкой громкости наблюдается равновесие между «низом» и «серединой», то при нормальной громкости получится очень вредное для музыки преобладание «басов».
Ровный баланс между «низом, серединой и верхами» должен достигаться при среднем уровне громкости. Признаком отличного качества является нежелание слушателя анализировать «низ, середину и верх». Когда звучание сбалансировано, человеку не интересно прислушиваться к звукам, он слушает музыку, не «спотыкаясь» о «стыки» между частотными областями.
Подберите дюжины две записей разной музыки: народной, популярной, роковой, джазовой, камерной, фортепьянной оркестровой, оперной. Музыки, которая вам нравится, но на новых и незнакомых для вас записях. Очень важно избегать любимых «тестовых» записей, которые, как вы считаете, сообщат вам все, что нужно знать о том или ином параметре звучания, а на деле будут всего-навсего подтверждать или опровергать ваши ожидания, основанные на том как они звучали ранее на других системах и компонентах. Но подробнее об этом позже. Сначала через одну систему, потом через другую, прослушайте все записи в один присест. (Системы могут отличаться всеми компонентами, а могут только одним — например АС.)
Более точной будет система передающая больше различий в записях, позволяющая слышать больше контрастов между записями разной музыки.
Пример. Сначала прослушайте музыку на граммофоне, а потом на хорошей современной аудиосистеме. Граммофон передаст меньше различий между записями. Вот нас и интересует тракт звуковоспроизведения, делающий различия между записями более явными. Ибо, одни записи представляют звуковую сцену выходящей за пределы АС, другие — умещающуюся между ними. Одни четко очерчивают звуковые образы инструментов в пространстве, другие их размывают и кажется, будто слышишь музыку с хоров. На одних группа духовых отодвинута в глубину оркестра, на других — приближена к слушателю. На одних турецкий барабан разворачивается во всей своей потрясающей мощи, другие записи едва позволяют отличить его от тимпана. И неважно, чем определяются различия — стилем исполнения, техникой записи или способом тиражирования. Как неважно и то, что они могут создать совершено ложное представление о том, как звучала эта музыка «в жизни».
Следовательно, при сравнении АС было бы ошибкой полагать, что правильнее (к примеру) всегда создающие нравящуюся вам огромную звуковую сцену. Ведь таковыми могут быть другие АС (к примеру)- лучше передающие различия между записями.
Ведь если принять во внимание все переменные величины, скрытые в каждой записи, другая пара АС благодаря лучшей передаче различий между записями, дает нам больше информации об исполнении.
В одних записях поп-вокала голос грудной, в других — сухой. В одних — вплетен в инструментальное полотно, в других — выведен ближе к слушателю, в то время как аккомпанирующие инструменты оставлены далеко на заднем плане. Одни записи гнусавят, другие хрипят, третьи звучат тепло, четвертые — металлически.
Старый метод «сравнения с образцом» — отдал бы однозначное предпочтение тому тракту звуковоспроизведения (вместе с соответствующими «эталонными» записями), который бы соответствовал нашему предварительному понятию о том, как должен передаваться вокал, каков должен быть его баланс с остальными инструментами по таким параметрам, как относительный размер, форма, уровень, весомость и т. д. Следуя старому методу, через некоторое время мы обнаружим, что нам нравится определенная подача поп-вокала (то же с оркестровым балансом, или напором рок-музыки, или джазовой интимностью, или ударностью звуков фортепьяно — продолжите сами), и заявляем, что звук передается правильно, когда звучание записей близко к нашим ожиданиям. Усугубляя ошибку, мы возводим такие записи в ранг эталонных и ищем этой «верной» подачи во всех системах оцениваемых позже. И если не находим — квалифицируем систему как неправильную. А ведь и запись и система воспроизведения звука изначально недостаточно правильны и ожидать от других систем похожести не следует. Более того, если несколько систем звучат все время одинаково, то они неточны хотя бы потому, что не бывает двух одинаковых записей. Есть и другие важные критерии, которым любой сносный аудиокомпонент или система должны удовлетворять, и самый главный из них — прослушивание не должно утомлять.
Новый же подход, предложенный в данной статье, куда более универсален.
Метод сравнения с образцом порождает аудиосистемы, навязывающие однообразие, общий звуковой почерк. Что неизбежно ведет к скуке, которая царит в аудиоаду. Дело в том, что существуют качественные различия одной записи от другой (вне зависимости от музыкального стиля), и при воспроизведении, они могут обнаружиться, а могут оказаться за пределами возможностей тракта. (В этом отношении превосходство LP над CD очевидно: все компакт-диски чем-то похожи друг на друга, существует некий звуковой конформизм — не измеряемый приборами, но ясно слышимый и куда менее характерный для LP.)
Не в последнюю очередь CD делает привлекательным то, что этот формат возводит в ранг догмы повторяемость и идеальность: в исполнении отсутствуют огрехи, а уровень «шума» сквозного тракта «запись — воспроизведение» ниже, чем фоновый шум акустической обстановки в реальных концертных залах. Такой подход антимузыкален. (И это не защита поверхностного шума грампластинок — мол, зелен CD.) Все мы знаем людей (1), при оценке аудиосистемы, больше внимания уделяющих отсутствию шума или одинаковости звучания одной и той же записи, чем воспроизводимой музыке. Жалующихся как правило на то, что такая-то пластинка при предыдущем прослушивании звучала не так.
Здесь нам — путешественникам в аудиоад, полезно устроить привал и поразмыслить над всеобщей задогматизированностью и гипнозом совершенства. Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, что поиск совершенства и нужда в догмах — это две стороны одной медали, несомненно чеканенной из худших свойств человеческой натуры? Нам остается только осознавать, как эти вожделенные ценности воздействуют на нас, как мы попадаем к ним в услужение и утрачиваем человеческие черты.
Начиная с Трентского собора (3) музыка для западного мира была средством индивидуального самовыражения, облагораживания человеческого духа и объединения людей. Теперь же, большая ее часть низведена до роли звукового снотворного, а остальная раздроблена на звуковые осколки — агрессивные, заставляющие нас обращаться к разного рода бесполезным коммерческим предприятиям и т. п.
Наша традиционная музыка (сюда я отношу поп-музыку 50-60-х годов, ритм-н-блюз вместе с классическим джазом, концертную музыку и большую часть того, что мы называем этнической и фольк-музыкой) лишается сил и перестает привлекать нас из-за дурного влияния Hi-Fi-спектаклей. Вспомните о всеобщем заговоре с целью навязать системы записи-воспроизведения с сокращением данных. Музыка превращается в протертую детскую кашицу и в то же время хочет уподобиться звуковой дорожке кинофильма (4).
Эта материя столь же тонка, сколь коварна. Нам всегда будет с чем сражаться, наш долг и наше величайшее желание — покончить со стремительным превращением современной музыки в успокоительные звуковые декорации или еще во что похуже.
Качественные различия с легкостью игнорируются, если и целью и средством является достижение тождества с образцом. Именно из-за привычки «выслушивать» сходство с эталоном, нам так тяжко выявить, в чем состоят различия. Последнее действие требует гораздо большего диапазона внимания, взывает ко всевозможным интеллектуальным и эмоциональным контактам с записями, и не с одной-двумя, а со множеством их, и не только родственными друг другу по жанру, но и вобравшими баснословное разнообразие стилей, залов, вариантов расположения микрофонов, наборов студийного оборудования для записи.
Когда наше внимание направлено на поиски сходства (сходства звучания оцениваемого тракта со звучанием другой аудиосистемы — пусть даже самой лучшей, или с хранящимся у нас в памяти идеальным звучанием «живой» музыки), мы естественным образом концентрируемся на вертикальных (частотный диапазон) или статических (например, размер сцены) показателях. Однако звуковой портрет сходства нужно искать не только в частотном спектре, где мы обычно думаем найти его и где пытаемся выявить тональную правильность, но и во временном диапазоне, где обитают динамические контрасты. Когда же мы стремимся воспринять различия, то больше склонны сосредотачиваться на течении музыки, динамическом разрешении и взаимодействии голосов и инструментов.
Пытаясь оценить то, что мы принимаем за тональную правильность по общепринятому методу (то есть сравнивая с образцом), мы получаем не то, что содержится в записи, а результат упомянутого ранее гармонизирующего звук взаимодействия самой записи, тракта ее воспроизведения и т. д.
Когда аудиосистему находят неадекватной из-за того, что она не всегда воспроизводит большую звуковую сцену или теплоту голоса, тракт, выбранный в итоге, может «хромать» по другим критериям правильности — ведь не все записи способны при воспроизведении показать обширную сцену или теплоту голоса.
Когда наш тракт считывает с одних записей гигантскую сцену и теплый вокал, а с других — плоское, сдавленное звуковое пространство и голос холодноватый, отсюда следует, что наша система по данным параметрам «прозрачна».
Новый метод оценки нескор и требует определенной сноровки, но ведь мы, аудиофилы, тем и знамениты, что тратим часы ради того, чтобы выявить пользу или вред каких-нибудь сетевых фильтров или устройств перераспределения или гашения вибраций. Более того, после двух или трех часов сравнительного прослушивания двух компонентов мы сплошь и рядом бываем вынуждены исключить один из них навсегда. А если обнаруживаем, что ни один не одержал решительной победы, то делаем вывод, что ни один не точен в достаточной степени, и исключаем из дальнейшего рассмотрения оба.
Другими словами, теперь у нас есть метод, который гарантирует правильное направление совершенствования аудиосистемы — в сторону большей точности звуковоспроизведения
Здесь вспоминается известная аудиофильская загадка: что это такое — скользкое, увертливое и без ушей? Правильный ответ: не ящерица, а аудиокритик. Многие описывают разрешение тракта воспроизведения в терминах его способности прорисовывать детали, которые не замечались раньше. Мне кажется, когда подобные любители музыки говорят, что такая-то система более «детальна», они реагируют на не связанные между собой микроэлементы звучания в частотной и временной области. (Именно эти элементы звучания — но должным образом соединенные — и создают правильную передачу гармонической структуры музыки, атак и legato.) Длятся эти микроскопические звуковые события крайне недолго, и ничего похожего на них в натуральном звучании не существует, но несмотря на это, считаются несомненным доказательством совершенства аудиосистем экспертов!
Эксперту кажется, что он замечает эти «детали» впервые, что так и есть. Тем легче ему впасть в заблуждение, что слышимое им значимо и правильно. Дело еще усугубляется кажущейся очевидностью восприятия. Упомянутые «детали» бесспорно есть, только означают они другое. Истина в том, что «доставляет» нам эти «детали» звуковоспроизводящий тракт, их нет в «живом» музыкальном исполнении.
Разрешение создается как раз-таки тогда, когда описанные микрособытия сливаются — иными словами, когда они столь кратки, что не воспринимаются раздельно. Когда малые звуковые события слиты, у нас возникает более правильное переживание музыкального исполнения. Не так же ли мы улавливаем разницу между видео- и кинофильмом? Видеофильм, казалось бы, дает более детальное изображение, больше ясно различимых отдельных визуальных событий — нюансов, но очевидно, что большее разрешение дает кинофильм.
Микрособытия в музыке по сравнению с деталями видеоизображения намного мельче; не будь так, мы, быть может, не приплетали бы сюда слово «деталь», а называли бы это более правильным словом — «зернистость». Зернистость позволяет воспринять больше микрособытий, особенно в высокочастотном диапазоне, потому что они неестественно выпячиваются из музыкальной ткани. В аудиосистеме с действительно высоким разрешением зернистость исчезает и заменяется непрерывным, без швов, потоком музыкальных перипетий.
Возвращаясь к предложенному мною методу «сравнению по контрасту», я настоятельно советую сопротивляться привычке сравнивать два тракта, используя только одну запись. Могут потребоваться несколько практических занятий по сравнению целых групп записей, пока вы не освободитесь от обыкновения судить «или-или» (А/В), которое воспитывает аналитическое — в ущерб синтетическому — отношение к музыке. Если расчленять музыкальное произведение на части, переключаясь с фрагмента на фрагмент, то невозможно ощутить его целостное течение и оценить его с чисто музыкальной точки зрения. Музыка и ее исполнение (вещи, по существу, неразделимые) суть во многом развитие ожиданий, которые, соответственно, или сбываются, или не сбываются. Подход А/В не позволяет откликнуться на эту сторону музыки. Как это ни удивительно, именно способность передавать музыкальный драматизм — единственно важная черта, по которой следует судить об аудиосистеме или компоненте.
Оценивая компонент методом сравнения по контрасту, мы получаем надежную процедуру оценки остальных звеньев тракта, даже тех, что впрямую не участвовали в подобной проверке. Пусть вы определили, что компонент правилен, но может оказаться, что в некоторых отношениях звучание тракта вас не удовлетворяет — просто потому, что чем точнее тот или иной компонент, тем заметнее становятся недостатки всего остального тракта. Следующим шагом будет исследование компонента, выполняющего в системе другую функцию: обычно легче (и более показательно) начинать с источника сигнала. Затем примените метод сравнения по контрасту к каждому компоненту по очереди. Кроме АС, усилителей и источника сигнала, сюда включаются — кабели, сетевые фильтры, фильтры подавления радиочастотных помех, устройства виброизоляции и пр.
Метод сравнения с образцом не говорит, что делать со смертной скукой и разочарованием, которые рождаются в результате компромиссов. Метод сравнения по контрасту, хотя тоже идет на уступки — ведь мы имеем дело с реальными аудиосистемами, — более честен, поскольку приближает нас к самой записи, через него яснее просвечивает живое исполнение (именно оно обычно записывается). Если компоненты заменять по новому методу, результат всегда будет во много раз лучше, чем при использовании старого. Кстати, продолжая совершенствовать свою аудиосистему методом сравнения по контрасту, вы получите одно замечательное следствие: он не только потребует от вас пополнить запас ранее незнакомых записей — вы обнаружите также, что в вашей фонотеке немало записей, которые звучат гораздо лучше, чем вы до сих пор думали. Можно будет не только получше познакомиться с запасниками собственной фонотеки — вы откроете, как много замечательной музыки доступно вам уже сейчас. Добро пожаловать в аудиорай!
Убеждение, что аудиосистема обязана передавать музыку всех жанров определенным образом, вне зависимости от методики записи, — вот тот лжепророк, что не одного аудиофила совратил с узкой дороги в рай. Правильная система воспроизводит музыку так, как она была записана на тот или иной компакт-диск или грампластинку, а не перетолковывает содержание записи, чтобы оно совпадало с существующими предубеждениями насчет того, как должна звучать музыка через аудиоаппаратуру (5). Любая палка — о двух концах.
Только если ваша аудиосистема разрабатывалась как максимально точная — то есть если она предназначена для высококонтрастного воспроизведения, — можно надеяться, что она возродит уникальность любого записанного музыкального исполнения. Лишь в этом случае любитель музыки сможет пережить чувственное единство с любой записью музыкального послания, о чем бы ни было оно и чем бы — инструментом или голосом — ни было донесено. Иначе — тоска и обманутые надежды. Задумайтесь об этом.
Вопрос:
Мы знаем, что у вас огромная коллекция пластинок.
Могли бы вы порекомендовать особо хорошие пластинки, так сказать «десятку лучших», которые желательно иметь в коллекции?
Ответ:
Вам я бы советовал обратить внимания на каталог «Мелодии».
Я стал активным собирателем пластинок «Мелодия».
Это огромный ассортимент.
Да и вообще большинство восточноевропейских лейблов — «Suprafon», «Musa», «Балкантон» — выпускали интереснейшую музыку, никогда не издававшуюся на Западе, с прекрасными исполнителями.
Одни из лучших фортепианных записей, когда-либо мною слышанных — это записи Софроницкого на «Мелодии».
Если вы хотите Hi-Fi-спектакль, пиршество звука — обратите внимания на «Кармен-сюиту» Бизе-Щедрина. У меня есть разные издания: голландское на «Philips», английское и австралийское «EMI», американское на «Capitol». Но оригинал, вышедший на «Мелодии» — намного лучше этих четырех. Настолько лучше, что это слышно буквально с первого такта музыки.
Что же касается других рекомендаций, то это достаточно известные вещи. Все, изданное «Decca» — как правило, очень хорошие записи.
Хотя последнее время я увлечен монозаписями. Почти и не слушаю стереозаписи. Мне кажется, что качество исполнения, общее качество музыки на монозаписях выше.
Вопрос:
А все же, назовите какие-то конкретные пластинки
Ответ:
Скажем, если вы хотите иметь хорошие записи фортепиано.
Витольд Малцужиньский записал довольно много Шопеновского репертуара на «Columbia».
Даже переиздания на «Angel» великолепны.
И не слишком дороги — оригиналы неимоверно дороги.
Если брать скрипку, то обратите внимание на Руджеро Риччи и его исполнение Сарасате.
Виолончель — это, конечно, сюиты Кодали в исполнение Яноша Штаркера, или любые другие его записи, они все отличные.
Оркестровая музыка?
Здесь выбор велик.
Назову Ансерме, дирижирующего музыкой Шабрие.
Феноменальная пластинка.
Джаз. Здесь список блестящих записей почти бесконечен. Почти все выпущенное «Fantasy» и другими американскими джазовыми лейблами. Даже переиздания, например, Сонни Роллинса, хороши. И опять же, не опустошат ваш кошелек.